ТИПЫ РАБОТЫ ЛЕГАВОЙ
Ж. Собаководство и дрессировка, № 4 июль (с. 5), № 5 август (с. 8-10), 1926 год.
Среди всех чудесных инстинктов, которыми человек при помощи подбора сумел наделить легавую, как например, стойка, поиск, аппель и др. – более всего нас поражает инстинкт розыска только определенной категории птиц, называемой дичью, и способ, которым они это делают. Чем больше живешь на свете и больше приобретается опыта, тем больше проблемы чутья приковывают к себе внимание: постичь легавую именно с этой стороны кажется более заманчивым, чем излюбленная дилетантом характеристика ее с точки зрения поиска и стиля. Неустанное изучение вопроса, работа с легавой, литературная помощь предшественников, позволили мне построить некоторую стройную систематизацию предмета, которой я хочу поделиться – она поможет друзьям легавой разобраться в ее работе. Не буду начинать с того, что так много уже раз повторялось о чутье – с элементарных понятий о нем. Вот только схема для тех, кому раньше не приходилось знакомиться с вопросом.
В проблеме чутья мы различаем три элемента: 1) источник запах или эманация – сама дичь и ее следы, 2) проводящая эманацию среда – «обонятельное поле», 3) воспринимающий эманацию аппарат – сама собака, ее чутье.
Чутье собаки в свою очередь есть понятие сложное, распадающееся на два – обоняние и чутье собственно. Дело в том, что как и остальные органы чувств, обоняние распадается на два отдела – периферический, на поверхности тела, схватывающий соответственный раздражитель, в данном случае материальные частицы, отрывающиеся от пахучего тела, и центральный, лежащий в мозгу, перерабатывающий раздражения окончаний обонятельного нерва в определенные обонятельные ощущения, т.-е. дающий сознанию животного представления о запахах. Обоняние есть, значит, ощущение запаха. Чутье же – обоняние, пропущенное сквозь призму сознания: легавая, например, из всех запахов, которые не могут не быть схваченные ее обонянием и которые гораздо грубее запаха дичи - запах земли, болотной воды, растений, не охотничьих птиц – не берет ни одного, а пропускает их, как будто их нет – они как вода протекают сквозь сито сознания. Собака, взволнованная чем-нибудь – половым ли инстинктом, потерей ли хозяина – перестает чуять ту самую дичь, которую перед тем великолепно охватывало ее обоняние. Периферическая часть обонятельного аппарата – это слизистая оболочка носа, в которой разбросаны окончания разветвлений обонятельного нерва; эта слизистая оболочка лежит внутри, в носовых раковинах, примерно, под переносицей, наружная же часть носа называемая вощок, для обоняния не служит, а только для осязания. Собака поводит носом для того, чтобы струю воздуха направить в ноздри. «Центральная часть аппарата есть особый обонятельный центр мозговой коры, лежащий приблизительно где-то сзади и не парный. Он ничтожно мал и посему не может отражаться на размерах черепа. По форме черепа чутье предсказать нельзя, оно бывает при самых разнообразных формах черепа.
Источником запаха является сама дичь и ее следы. Материальные частицы отрываются от тела птицы и подхватываются воздушной волной, несущей их по течению воздуха; запах расходится конусообразно. Чтобы причуять дичь, собака должна попасть в этот «конус запаха» и ясно, что это возможно только при хотя бы ничтожном движением воздуха, а собака должна идти встречь ветра. Иначе, т.-е. идя по ветру, она упрется в плотную в птицу, еще не получив ни одной частицы эманации, и будет наскок. Порывистый ветер чрезвычайно неблагоприятен, ибо он не дает образоваться правильному конусу и частицы слишком раскидываются, делаются редки, и потому неуловимы для чутья. При полном безветрии правильной работы тоже не может быть, ибо частицы не будут разлетаться мало-мальски далеко от птицы причуять ее на полезное расстояние опять будет невозможно.
Главный очаг эманации – это тело птицы – body-scent англичан, второстепенные – это следы ее ног на земле и экскременты – foot-scent . Второстепенные очаги конечно слабее главного.
Суммарный очаг – сама птица и ее следы, сложенные вместе, в том, например, случае, когда птица на жировке сидит, окруженная набродами. Чем голее место, например пашня, тем меньше частиц должно прицепиться от ног к почве, почему на пашне след будет причуять трудно, а главный очаг – много легче. Если мы будем сравнивать, на каком расстоянии собака причуивает различные виды дичи, переместившейся и не давшей следа, т.-е. при совершенно равных условиях, допускающих правильное сравнение, мы придем к довольно неожиданному заключению, что это расстояние всегда одинаково, из чего остается сделать вывод, что разнообразные виды дичи обладают равной силой запаха, несмотря на различные размеры, т.-е. бекас, дупель, вальдшнеп, куропатка, тетерев, глухарь. Повидимому, только перепел и гаршнеп пахнут слабее. Если охота по тетереву и глухарю считается более легкой, что по моему неправильно, то только потому, что, во-первых, выводки во много раз сильнее пахнут, чем одиночная птица, а, во-вторых, лесная дичь дает более длинный след, усиливающий суммарный очаг и вторичные. Вот почему по дупелю, который крупнее бекаса, охота труднее – дупель лучше умеет затаивать и меньше бегает, т.-е. он умеет скрывать главный очаг и ослаблять второстепенные. Все это в свое время подробно было мною разобрано и к этим работам отсылаю интересующихся (большинство работ в журнале «Наша охота», года 1910-1916).
Что лучше всего характеризует собаку в работе? Ее ход и приемы, которыми она обнаруживает присутствие дичи, иначе говоря, ее приемы чуяния. И то и другое является следствием ее психического склада, а последний – следствие строения ее мозговой коры – носительницы высшей психологической деятельности животного. Ленивая рысь и ураганный карьер, чистый верх и нижнее чутье – проявление этого психического склада, имеющего разнообразнейшие, важные для нас оттенки, о которых и будет речь впереди. Если склад животного еще не является предвещанием его темперамента, легкая собака может обладать вялым темпераментом и тихим ходом и обратно, то, несомненно, ход и приемы чуяния – оба следствие одного и того же, почему между собой связаны. Ход диктуется мозгом, а не складом и та же черточка в мозгу диктует приемы чуяния. Не случайно перевес страсти над рассудительностью дают тип трайлера (по английски «скакуна») – бешеный ход, связанный с работой без потяжки и сравнительно накоротке; не может скакать, а именно должна трусить рысцой собака, отыскивающая дичь по следам, за неспособность обнаружить body-scent на полезном расстоянии. Нет работы похожей одна на другую. Как и среди людей, личности не повторяются, оттенков и переходов масса, но упорное стремление разобраться в вопросе позволили мне и тут найти известную закономерность. В приемах работы мне удалось найти 5 отчетливых вариантов работы, познав которые картина становится необычайно ясна, постижение сущности собаки облегчается настолько, что вместо словесной характеристики, достаточно просто будет указать: работа типа номер такой-то! На чем основана классификация? Самое важное в том, какими признаками может или умеет пользоваться собака для решения поставленной ей на охоте проблемы и с какого расстояния. И качество работы зависит не от силы чутья, а именно от указанного, так что все 5 типов могут быть равноценны по чутью. Одни ищут только body-scent, другие предпочитают брать на чутье суммарный очаг, третьи руководятся хоть и воздушным путем, но второстепенным источником эманации, т.-е. следами и т.д.
Тип работы № 1 - наивысший. Чистый верх, работа основана на отыскании body-scent’а, воздушный след foot-scent’а отмечается только потяжкой, суммарный очаг повидимому не оценивается. Ход сильный, но по произволу меняющийся, позволяющийся руководиться эманациями и очень слабыми, когда например, собака на потяжке проверяет наброды или покинутое птицей место. Это наивысшая по красоте, продуктивности и рациональности группа, она хоть и не так поражает, как иногда группа № 2, дающая самые дальние работы, но в ней за то нет минимумов – работа равно высокая, обеследование обонятельного поля немного более низкое, но не менее абсолютное. Расстояние причуивания не может быть очень далекое, памятуя, что одиночная птица, без следов, не берется даже лучшими собаками далее 10-15 метров. Высокий интеллект выражается в том, что быстрота хода меняется в зависимости от условий ветра, погоды и т.п. По описаниям, ярчайшим представителем этой группы был пойнтер «Микадо», к нему относилась и моя вывозная сука пойнтер «Санкор-Комет», в России не выступавшая. Неудачники в этом типе были многочисленны среди детей «Микадо»: они пытаются все брать высоким верхом – «держать стиль» - одним словом, на что не хватает обоняния, откуда ложные стойки, наскоки и т.п.
Тип № 2. Этой группе исключительно присуще уменье выработки высоких воздушных слоев, с текущими там издалека частицами суммарного очага эманации, самого сильного – следов жировки – экскременты, следы ног; в суммарном очаге повидимому body-scent, когда дело по крайней мере идет об одной птице, а не выводке, не принимает участие. Уловление этой далекой эманации возможно только при умении собаки высоко поднимать голову, а чутье держать выше линии лба. Весь эффект работы на этом основан, расстояние причуивания доходит до 200 шагов по бекасу – случай, мною наблюденный. Когда нет случая пустить в дело эту особенность, их работа прозрачнее, в зависимости от силы чутья, но часть они даже пользуются нижним чутьем. Ход еще более чем в группе № 1 – зависит от чуяния. На испытаниях пойнтер «Бой» Зиминой в 1913 г. в Москве принадлежал к этой группе.
Тип № 3. Это работа трайлера в чистом виде. Перевес страсти над рассудком дают непомерную быстроту, как следствие небрежного отношения к обонятельному полю: они ищут грубой эманации, такой, чтобы сразу ударила по носу, т.-е. body-scent на коротке, пренебрегая более тонкими указаниями, которые выясняются у двух первых групп потяжкой – здесь же ее нет, стойка их всегда с ходу и чаще лежачая – признак того, насколько невысокие слои воздуха ими обследуются (чем ближе птица, тем ближе земле и запах от нея, не успевший разлететься в высь). Все знаменитые трайлеры принадлежат к этой группе: английский сеттер «Пок-де-ла-Брэд», «Гайка Аргенторатум» и др. Потяжки здесь быть, конечно не может.
Тип № 4. Группа наиболее распространенная тех средних по стилю чуяния собачек, которые заполняют испытания Ленинграда и Москвы, собаки никогда не обладающие большим чутьем. Работа их обусловлена тем, что исследования верхних слоев воздуха, несущих дальнюю эманацию, им недоступно body-scent удается им лишь на очень скромном расстоянии, шагов пять от перемещенной птицы; что же им тогда остается делать, чтобы мало-мальски заблаговременно обнаружить присутствие дичи? Конечно, воспользоваться ее предвестниками - окружающими ее жировыми набродами или следом бегства! Но, т.к. издалека этот запах второстепенных источников реет на неиспользуемой ими высоте, им конечно приходится брать этот воздушный след из более низких слоев, а это будет уже вблизи самого следа, в результате чего получается то, что я в свое время предложила называть «следовой потяжкой»: собака старается решить вопрос, нащупывая след (по воздуху) и добирается, наконец, таким образом до птицы. К этой группе относилось большинство ленинградских полевых победителей до 1914 года, например, по описаниям, известный английский сеттер «Дарк-Вильмор» и др. Любительство восторгалось его страстными потяжками на следу. Большинство английских сеттеров так работают по болоту; вот между прочим почему я их никогда не считаю соками интересными для болота. Неудачники этого типа больше всего врут - всегда врут! - то и дело замирая на ложной следовой потяжке.
Тип № 5. Стоит определенно и резко ниже всех остальных четырех групп; их может отличить всякий; это собаки с так называемым «нижним чутьем». У этой группы чутье наиболее слабое, т.-е. пользуясь нашим способом сравнения по перемещенной, не давшей следа птице, они могут прихватить на 1 аршин, два, редко 3. Они настолько плохо ориентируются в воздушных следах, что ими не пользуются, и им остается непосредственно руководствоваться второстепенными источниками, т.-е. пойти по следу, разнюхивая его с опущенной головой. Ход обычно рысью. Этот тип свойствен очень многим континентальным легавым, не целым породам, – ибо теперь подбора на таких собак никто вести не станет, - а иным семьям. Среди этих собак встречаются чрезвычайно дальние и добычливые, могущие доставить большое удовольствие на охоте своим умом и умелой работой. Только большинство охотников уже от подобного стиля отвыкли и он не понравится. Вот краткое изложение найденных мною закономерностей.
ПЕРЕЛОМНОЕ ВРЕМЯ В НАТАСКЕ ЛЕГАВОЙ
Легавая отличается от остальных охотничьих собак своим исключительным интересом к очень ограниченной категории птиц, охватываемой понятием "дичь"; как какой-то пережиток прежнего своего состояния, она сохраняет еще и некий бесполезный рудиментарный инстинкт - подобно, скажем, отжившему рудиметарному органу человека, "червеобразному отростку" - интерес к зайцу - скорее вредный, чем полезный.
Если интерес к птицам вообще у легавой сквозит с детства (стойки по голубям, воробьям, гоньба птичек в поле), то далеко не сразу, и даже не так скоро научается легавая отличать дичь от всяких прочих птиц. Сколько времени бродит она в потемках по отношению к истинному своему призванию? Это очень различно. Как есть абсолютный слух, от природы поставленный у певца голос, так и среди легавых есть такие, что с первой встречи с дичью научаются ее понимать. Другой крайний предел - приобретение собакой стойки и понимания дичи к трем годам, как это было с одним очень известным английским сеттером Франции.
Сегодня еще собака носится и разгоняет бесцеремонно птичек и дичь - а завтра она вдруг замерла впервые над бекасом - с тех пор она переродилась - отныне она ищет только дичь, интересы, инстинкты ее дифференцировались.
Как это случается? Никто не знает.Так яблоко до той поры зреет на своей ветке, покуда не упадет...
Надо удивляться, как мало внимания уделяется этому сложному переломному периоду в жизни легавой со стороны специалистов, а между тем, оно - тяжелое безвременье, не дающее возможности нормально начать натаску тогда, когда подготовительная работа с собакой в виде так называемой дрессировки уже закончена: собака безбожно гоняет птичек - а запретить мы ей этого не можем - ведь это будет внушение, что все патицы для нее запретный плод; заставлять ложиться перед птичками собаку, которая еще не понимает дичи - будет еще хуже - мы еще дальше затянем процесс дифференцирования. Как всем известно, дрессировщику остается, набравшись тепрпения, хладнокровно ходить за своим учеником, стараясь для ускорения возможно чаще устраивать ему встречи с птицей.
Напрашиваются какие-то способы ускорения процесса. Прежде, чем приступить к выяснению вопроса, какими путями можно облегчить собаке побороть свое беспомощное состояние, делаю попытку осветить сущность явления с биологических позиций, чтобы его лучше осмыслить. Нить моего рассуждения такова.
В животном и растительном мире много есть примеров переломов в развитии, переходов из одного состояния, из одной стадии в другую, когда животное остается как будто и одно, а вместо с тем в следующий момент кажется уже совершенно другим. Самый яркий пример в этом отношении мы видим среди насекомых у бабочек, с их всем известными тремя стадиями - личинки, в виде червяка, куколки и бабочки. Одно яйцо, одна сущность, а вместе с тем, что общего межу червяком и летуньей бабочкой?
Второй пример беру из мира растений, он не так нагляден, но не менее поучителен. Есть растения, у которых семена после созревания сразу способны прорастать и превращаться в новое растене - посейте в любое время овсяное семя - оно тут же взойдет. Но далеко не все семена способны сразу всходить как только будут собраны челосеком или естественно упадут на землю - существуют семена с послесъемочным дозреванием - семена шиповника, например, всходят только на вторую весну, значит, качественно они различны - в первой стадии они мертвы, и лишь во второй оживают к росту.
Наконец, всякое млекопитающее животное - не половозрелое и половозрелое - качественно весьма различные вещи - стадии очень ясно отличимые, и переломным моментом между ними явятся - у самок первая течка, у самцов - способность к половому акту.
Идем дальше, берем пример более близкий к нашему случаю, как протекающий в мозговых клетках, психический. Почему детей учат грамоте не ранее пяти лет, а обычно семи? Да потому, что трехлетнего ребенка вы не научите грамоте - мозг его для этого не дозрел - качественно он иной, ребенок до семи лет в иной стадии психики.
Возвращаемся к нашей легавой. Несомненно, мы в ней усматриваем две разные психические стадии: мы добивается скорейшего перехода собаки во вторую стадию ее сущенсвования- стадию дифференцирования запахов дичи от запаха прочих птиц. Тогда о собаке говорят "принялась", а в общем смутное это понятие не получило даже прав гражданства в виде наименования. На других языках положение немногим лучше и только на французском языке находим мы выржение "se declarer" - "собака выявилась" - переводя вольно. Слова "деклараж", "декларированная собака" кажутся достаточно удобными для употребления своею краткостью, как термин.
Итак, как выше упоминалось, в наших интересах облегчить собаке "деклараж". Мне известно четыре способа, которыми этого стараются дочтигать.
1. Западно-европейский способ, четко изложенный в знаменитом руководстве Р. Домманже "Дрессировка Фрама". Он состоит в искусственном подсказывании собаке, как пользоваться чутьем. Делается это при содействии помощника: берется кролик или дичь - фазан, куропатка, привязываются на тонкую бечеву за лапку, на конце бечевки груз в виде палочки, чтобы дичь могла только перепархивать. Помощник высаживает птицы посреди луговины, а сам становится рядом с кончиком верески. Дрессировщик на поиске подводит собаку к месту , где сидит птица, помощник дерганьем бечевки вызывает взлет птицы, тогда дрессировщик заставляет собаку лечь с окриком или удерживанием за поводок (или чок-корду). Рассчет ведется на то, что после многократных повторений ученик не станет дожидаться взлета птицы, а ляжет сам, чутьем удостоверившить в ее присутствии. Искуственная стойка постепенно как бы переливается в естветвенную...
2. За последнее время много говорят о способе А.А. Чумакова, кототому приписываюется даже значение какого-то универсального, молниеносного способа не только декларировать, но натаскать собаку вообще. Этого на деле усмотреть мы не можем, но он несомненно, как ускоритель "деклаража" более остроумен и натурален, чем заграничный. Большим неудобством его является только то, что из опыта самого автора выясняется, что способ эффективен только в применении к собакам, совершенно не видавшим поля, леса, дичи и птичек, с которыми никогда нигде не хожено, к собакам чисто городским, девственным, как сказать. Откуда вывод, что при желании им пользоваться, нужно применять к собаке смолоду особое воспитание и содержание.
Дрессировщик справляется один, и главным "орудием" для "декларирования" собаки являетя перепел, котоому так подвязывают перышки на одном крыле, что он, выпущенный подкидываем рукой, может пролететь только несколько десятков шагов, на лапке красный шнуроцек для поимки.
Дрессировщик выводит собаку в поле, неся корзинку с перепелом за плечами. Дойдя до места, вынимает птицу, дает собаке ею заинтересоваться, потом подбрасывает для полета и тут непременно закрывает собаке глаза шапкой, чтобы она не видела место посадки перепела (а полет пусть видит). "Стечение обстоятельств" для "накалывания" деклаража получается поразительно; если по первому способу стараются искусственную стойку с работой на глаз перевести на натуральную с чуянием, то здесь все это обойдено и собака прямо идет к цели, минуя даже дифференцирование, ибо других-то птиц она еще не знает!
По слухам - цель заставить собаку понять дичь - достигается очень быстро. Этому можно поверить. Но никогда другой роли способу этому приписать наельзя - это еще не натаска; ничто не может позволить миновать тот очень длинный путь повторения упражений, благодаря которым закрепляются в собаке все те приемы, которые завершают ее пригодность к охоте: поиск, вежливость при взлете и выстреле, уменье не только правильно взять на чутье птицы, но и подать ее под выстрел. К данному случаю, как нельзя более, уместно то изречение, которое относится ко всем видам искусства: "гений - это наполовину труд". Думаете, у актера речь так плавно льется сама собою? Каждый артист в молодости прошел через муки "гекзаметра" - мерной читки зычным голосом, от которй с человека семь потов сходит. Порхающая прима- балерина, если каждый день не будет повторять у станка все па - треяет свой класс. Знаменитый в былое время итальнский баритон Баттистини до старости наезжал к своей учительнице пения Стама в Риме, чтобы еще раз упражняться по ее школе. А мы хотим, чтобы собака овладевала мастерство не работая?!
3. Способ автора статьи. Сделаем еще один шаг от полуискусственного перепела к природе и мы получаем третий способ, мное пропагандируемый. Он более естественен - птица, побывавшая в руках человек, из корзины, с перевязкой, собаке скоро начинает казаться чем-то из человеческого обихода, не дичью, по которой природа внушила ей стойку. Мы берем настоящую дичь, но такую, которая более всего способна завлечь собаку сильным запахом, которая ее потрясает своим шумным взлетом, так что и бросаться не захочется, ту, по которой можно стоять мертво, а немного позже упражняться в правильной подводке - вы догадываетесь, что в нашем ареале это дает только тетеревиный выводок, в ту пору, когда птенцы еще поршки. Слов нет - молодые бекасята, хоть не так волнуют, но тоже сидят крепко, но где их взять 20 июня, когда уже мы работем по выводкам, когда по готовности собаки в дрессировке вполне настала пора натаски? И дупель хорош, да он нас посещает в конце сезона, и перепела хвалят, да его у нас нет, серая куропатка хоть и есть, но выводит гораздо позже, чем тетерев, и ее мало. Вот белая куропатка - другое дело, она не хуже тетерева.
Собака по тетереву не только декларируется вне сравнения более быстрее, чем по болоту по причинам, уже указанным выше, но еще при этом совершенно минуется период интереса к птичкам, надолго задерживающим натаску при работе в болоте и частично сохраняющимся на всю жизнь.
Выводки, конечно, предварительно подыскиваются со старой собакой. Есть ряд возражений против лесной натаски со стороны лиц, по-видимому, самих этого способа не пробовавших, судящих на основании общих соображений: 1) собака, дескать, лучше работает по той дичи, по которой натаскана, значит, впоследствии будет хуже работать по болоту, 2) что она испорчена для болота, приучаясь искать чуть ли не низом, 3) что в первом сезоне во всяком случае нельзя успеть перевести ее на болото и т.п.
Все эти рассуждения разбиваются практикой: 1) мастерство работы по тому или иному виду дичи вполне врожденно, индивидуально: есть собаки, мастерски вытаптыващие коростеля, совершенно не теряя корректной манеры работы по остальным видам дичи, есть артисты подводки по быстро и далеко бегающим из отряда куриных - по тетерпеву, глухарю, куропатке, да, наконец, мастерство - дело практики; 2) манера "верха" и "низа" и степень этих качеств целиком качества врождения, а иначе почему бы не сделать из собаки с низким чутьем верхочута?! 3) любая средняя собака без особого труда в первом же сезоне переходит от лесной дичи к болотной, правда, получается для многих как бы второе крещение, второй деклараж - что, может быть, она первое время не примет бекаса за дичь, станет его сталкивать, и лишь практикой признает за дичь, но из моего личного опыта наоборот вытекает, что собака бекаса и вальдшнепа понимала сразу. В дальнейшем, раз собака поняла дичь, совершенствование по ней - дело практики.
Во всяком случае маленькая трудность и потеря времени от вторичного деклаража с лихвой окупаются тем выигрышем времени, которое бывает от лесной натаски и тем преиуществом, что "лесная" собака не "болеет" птичками.
4. Способ натаски при помощи "ментора" - старой опытной собаки. Он, может быть, самый простой из всех, если есть подходящий "ментор". Подражательность, ведущая начало от стайной сущности дикого предка собаки, заложена в сильной степени в природу собаки - вдвоем собаки всегда понимают себя сообщниками во всяком деле, причем "заразительность примера гнездится, может быть, еще глубже в натуре собак, чем мы думеем, до такой степени, что по утверждению Домманже - пустовка однй суки "заражает" всех сук, в нею живующих, и ускоряет наступление такого состояния.
Если работа в паре горячит молодую собаеку и вызывает с ее стороны всякие нарушения дисциплины, то преимущества быстрого деклаража должны заставить временно идти на такую меру.
Среди четырех указанных "ускорителей" натаски всякий найдет наиболее для себя подходящий и в наш век, дичью не изобилующий, без них обходиться - иррационально.
М. Менделеева
март 1947 г.