Это же свойство вполне определяется теми заданиями судьям, которые я формулировал в конце объяснения к графе «быстрота хода» и «манера поиска». Собака может быть вынослива по своим природным свойствам, у нее есть для этого физиологические данные, если она сильна и здорова, если она может производить подряд быстрые движения, не ослабляя их силы и не уменьшая их интенсивности. А это можно определить, как и указано в наставлении судьям, при оценке быстроты хода в течение хотя бы 1/2 часа.
По вопросу о возможности или невозможности определить силу и выносливость посредством испытания на быстроту на коротком расстоянии были произведены многочисленные опыты по отношению к другому животному - скаковой и рысистой лошади. В прежнее время действительно думали, что только испытаниями на большие дистанции можно составить суждение о силе и выносливости. Поэтому я помню еще время, когда для рысака, напр., нормальной дистанцией испытания его считалось 3 и 4 версты, когда бывали бега на 41/2, 5, 6 и 10 верст, когда испытание на 11/2 версты, считалось чем-то несерьезным, какой-то пробой. В настоящее время опыт Америки, Англии и наш собственный сделали то, что нормальной дистанцией для испытания считается 11/2версты. На 3 версты еще бывают бега, но уже на 4 их не устраивают. Теперь признается доказанным, что лошадь, развивающая на 11/2 версты максимум своей резвости, покажет на 3, 4 и т.д. верст резвость, несколько уменьшенную против резвости на 11/2 версты, но соответствующую ее основной резвости на 11/2 версты и, по общему правилу, резвейшая лошадь на 11/2 версты будет резвейшей и на 3 версты. В истории бегов было время, когда сторонники испытаний на выносливость, т. е. на 4 и более верст, стали утверждать, что рекордисты на 11/2версты не смогут побить прежних рекордистов на 4 версты, ибо они не выносливы. В виду этого в зимнем сезоне была установлена премия на побитие рекорда на 4 версты, и тотчас же русский рысак «Крепыш» и метис «Центурион» побили прежние рекорды на такое количество секунд, что Обществу пришлось заплатить первому более 15, а второму более 30 тысяч рублей за един раз. В войну 1914 года Воронцов-Дашков, командовавший полком в «Дикой Дивизии», взял себе под верх прямо с бегов рысака-метиса, бегавшего постоянно на 11/2 версты, и делал на нем более 100 верст в день, в Карпатах, а затем, приехав в отпуск, привез его с собою и там пустил на бега на 11/2 версты, где он в своей группе пришел вторым. Беговое Общество в войну 1914 г. поставило в артиллерию две четверки беговых рысаков и постоянно получало письма с благодарностью за силу и выносливость их.
Точно так же обстоит дело и с собакой. Собака, идущая полным ходом 1/2 часа, не ослабляя его, несомненно пойдет уменьшенным ходом целый день, Поэтому нет никакой надобности, чтобы определить силу и выносливость собаки, ходить с нею целый день. Опытный глаз судьи в 1/2 часа, а тем более в час, заметит по ходу собаки, насколько она сильна и вынослива и чего от нее можно ждать в этом отношении далее. Тратить же день на испытание одной собаки, при тех условиях, каковыми мы располагаем, немыслимо.
Тогда пришлось бы растянуть испытания на месяц и даже более.
По всем этим соображениям я и прошу вас не вводить особой графы «выносливость» и ограничиться учетом ее по быстроте хода, пользуясь приемом, указанным мною в конце прочитанного мною наставления судьям по 2 графе.
XI.
Третьей графой я ставлю «стойку», ибо графу «стиль и красота работы» я считаю правильным поместить рядом с последней графой «послушание (ум и характер)», в виду того, что эти последние графы более, чем другие, так сказать, переплетены со всеми остальными.
В объяснениях к этой графе я предлагаю написать следующее:
«Стойкой» признается неподвижная сосредоточенная остановка собаки на ходу с замиранием по направлению к сидящей, затаившейся или приостановившейся на бегу дичи, соединенная со страстным стремлением задержать птицу на месте.
В стойке ценится ее твердость, т. е. отсутствие движения, страстность, напряженность и неизменность позы застывшей собаки.
Ставшая по самой дичи собака не должна трогаться со стойки без приказания охотника. Небольшой (5) сравнительно с другими графами высший балл за «стойку» установлен не потому, что за «стойкой» признается небольшое сравнительно значение, а потому, что стойка уже настолько укоренилась в породе, что является качеством постоянным.
Если собака сганивает дичь без стойки при таких условиях, когда она могла и, должна была ее услышать и стать, то это не легавая подружейная собака и она должна быть снята с испытания без расценки».
К четвертой графе «потяжка и подводка» мною проектированы следующие наставления:
«Потяжка», т. е. замедление хода и осторожное крадущееся направление его в сторону дичи в напряженных сдержанных движениях, является необходимой и потому признается достоинством в том случае, если собака делает потяжку, когда она, впервые услышав запах от данной птицы, еще не может, по силе своего чутья, осознать этот запах достаточно отчетливо для себя и стать на данном расстоянии и потому осторожно приближается к птице. Если же собака по условиям местности, ветра и направления своего хода, при первом донесшемся до нее запахе от птицы сразу чует самую птицу в месте ее сидки, то потяжка является излишней, - нужна стойка, - и, при небольшом расстоянии от птицы, может явиться недостатком: собака не должна напирать на птицу, чтобы не спороть ее.
Поэтому при оценке работы собаки, сделавшей или не сделавшей потяжки, судьи должны, в отношении разбираемой графы , учитывать только что изложенное .
«Подводка» со стойки к птице в своем внешнем выражении есть то же осторожное и в то же время напряженное приближение к птице, как и при потяжке, преследующее только поднятие птицы на крыло, в то время как потяжка, переходящая в стойку, стремится задержать птицу на месте. Подводка должна иметь место только по приказанию охотника, должна быть плавной и ровной, без задержек, и производиться с такой же быстротой, с какой идет охотник, который не должен приближаться к ведущей собаке ближе 3 шагов, а тем более гладить ее или подталкивать рукой или ногой.
В виду возможности, как указано выше, случаев работы, где потяжка не нужна, а иногда вредна, уничтожается разделение балла по этой графе и вводится один общий балл за оба свойства вместе, как объединяющий способность собаки к осторожному приближению к птице.
Высший балл по этой графе, как и по пятой, сохраняется прежний 15, так как он соответствует действительному значению этих качеств в общей оценке и мне ни разу не приходилось слышать указаний на неправильность этого балла.
XII.
Пятая графа «стиль и красота работы».
Было время, когда этой рубрики не было в таблице.
Вспомните, что когда покойный К. В. Мошнин, имя которого для любителей подружейной собаки связано со всеми важнейшими нашими достижениями в этой сфере, бросил лозунг «стиль и красота», то это не всем сразу понравилось.
Не забывайте также, что испытания будет производить «промыслово-кооперативный союз»: при чем тут «стиль и красота»?
На этот вопрос надо ответить.
Почему работа подружейной собаки должна быть стильна и красива и почему степень этого свойства нужно расценить. Вот мой ответ в виде проекте объяснения к таблице:
«При расценке по этой графе судьям следует помнить, что целью испытаний является отбор лучших производителей для ведения породы. Всякое же породистое кровное животное, полученное путем устойчивой передачи главных признаков породы, делается в своем роде красивым благодаря сильному яркому выражению этих типичных признаков, проявляемых в работе: и борзая, и бульдог - могут быть очень красивы, каждый по своему. Поэтому красота работы, свидетельствуя о кровности, породистости данной собаки и, следовательно, о способности ее передавать необходимые свойства потомству, является, независимо от доставляемого ею эстетического наслаждения охотнику, важным качеством охотничьей собаки.
Понятие «стиля» работы собаки охватывает общую характеристику приемов работы данной собаки с точки зрения их смелости, четкости и законченности, находящихся также в связи со степенью кровности и яркости выражения ее признаков. Красота и стиль работы настолько тесно связаны между собою в своем источнике, в кровности собаки, что должны быть объединены в одной графе и оцениваться одним общим баллом.
Судьям необходимо также иметь в виду, что у каждой породы легавых подружейных собак есть свои особенности в проявлении кровности и породности, которые должны учитываться судьями при расценке».
Если вы признаете правильным это наставление к 5-й графе таблицы, то вы признаете наличность в этих объяснениях удовлетворительного ответа на вопрос, почему эта графа необходима и при испытаниях промысловой кооперации. Только кровная породная собака может постоянно передавать свои качества потомству. Поэтому если всякому охотнику нужна кровная собака, а это я уже ранее доказал, то вот это свойство и надо отмечать в графе «стиль и красота работы».
XIII.
Наконец, последняя графа - «послушание (ум и характер)».
Я уже представил вам; немного ранее подробные объяснения, почему прежний заголовок «дрессировка» заменен мною новым, только что указанным. Теперь же прошу вас одобрить следующее объяснение к этой графе:
«Так как легавая подружейная собака является необходимым и удовлетворяющим поставленной цели помощником человека в охоте за птицей только в том случае, если она вполне подчиняется воле охотника, то одним из самых важных природных свойств собаки является способность собаки усваивать требования охотника и склонность подчиняться им, что зависит как от ума, так и от характера собаки. Прочие природные свойства могут быть очень высоки, но останутся совершенно не использованными, если собака не отдастся охотнику.
Поэтому «послушание (ум и характер)» так и важны.
При расценке собаки по этой графе следует обращать внимание прежде всего на степень аппеллистости, т.-е. на послушание зову охотника собаки к себе, а затем на степень охоты, быстроты и отчетливости исполнения приказаний охотника, отдаваемых указанием руки, словами или свистком.
Собака должна итти у левой ноги сбоку охотника без поводка; по приказанию должна как ложиться, на каком бы расстоянии от охотника она ни была, оставаясь в этом положении до нового приказания, так и итти в поиск в указанном направлении и менять его при новом указании. При взлете птицы, как без выстрела, так и с выстрелом, собака непременно должна оставаться на месте и ложиться без приказания, а тем более, по приказанию.
Отход от стойки по свистку не требуется, так как этим портится стойка.
«Анонс», при том условии, что собака и охотник видят друг друга в ту минуту, когда собака находится на стойке, считается недостатком.
Собака, совершенно не исполняющая приказаний охотника, снимается с испытания и оставляется без расценки».
Как вы видите, я ставлю точку на и, и во избежание недоразумений прямо говорю, что отзыв от стойки не требуется. Правила Московского Общества не допускали отзыва для первопольных, для многопольных же отход от стойки по свистку считали достоинством. Правила Всекохотсоюза этого вопроса вовсе не касались и, таким образом, предоставляли решение его усмотрению судей. Правила О-ва Люб. Пор. Собак об этом молчали до 1923 г., когда было введено правило, требовавшее для многопольных отзыва от стойки, как обязательного. Отдел Кровного Собакозаводства О-ва П.В-В.О. стоял на позиции правил О.Л.П.С. 1923 г.
На практике на ленинградских испытаниях собак от стойки постоянно отзывали.
Почему же я предлагаю от этого отказаться? Да потому, что этот отзыв портит стойку, что он идет в подкоп против того свойства, которое охотники с большим терпением сделали природным свойством собаки и которое является самым существенным признаком легавой собаки, т.е. против стойки. Позвольте развить эту мысль словами известного дрессировщика Доона, который, описав условия охоты в России большею частью в закрытых местах, где собаку часто теряешь из виду, далее пишет:
«Наши любезные сотоварищи - русские, всегда предприимчивые, придумали средство помочь этому обстоятельству. Они требуют, чтобы собака по зову свистка покидала стойку и приходила к хозяину и чтобы по приказанию снова шла на прежнюю стойку. Это просто и хорошо, не правда ли. Жаль только, что с собакой высокого класса это трудно достижимо, чтобы не сказать - невозможно. Представьте себе, скажем, «Монка» или «Молли», обыскивающих с жаром на их долю на состязании доставшееся место; через некоторое время они находят куропаток, делают мертвую стойку, с наслаждением втягивают в себя столь любимый запах этих птиц, с сознанием, что они приводят птицу в оцепенение и не дают ей сделать ни малейшего движения; представьте себе их при первом звуке свистка послушно покидающих стойку, чтобы вернуться к хозяину. Нет, никогда вам не удастся приложить подобную аномалию к собаке, относящейся действительно со страстью к охоте. Также утверждаю я, что приведенный пример совершенно не применим к собаке в большими способностями-
Что же случается на самом деле, раз собака оставляет свою стойку для того, чтобы вернуться к хозяину. То, что дичь, прекрасно почуяв, что она ускользнула от одного из своих смертельных врагов, стремительно спасается, и когда наш бравый друг возвращается к своей стойке, перед ним уже нет ничего... Сколько он ни бегай, и не ищи, ничего не подымет. Счастливой дичи удалось замести следы. При втором или третьем таком афронте, собака начинает нервничать, и вместо того, чтобы итти к хозяину на свисток, она подымет дичь сначала и... придет уже потом. Только апатичная собака согласится послушно выполнять вышеприведенное. И все-таки в России даже опытная собака не получит приза, если, будучи на стойке, она по свистку не захочет вернуться к хозяину. В результате выходит, что собаки, которые являются первыми на испытаниях, не всегда лучшие, и что таким образом, эти испытания грешат против своей существенной цели: указывать настоящим охотникам на лучших производителей». Едва ли надо что-либо к этому добавлять. Я помню много собак с испорченной стойкой, испорченной благодаря старанию егерей добиться этого отхода от стойки. Собака как бы боялась стойки, не знала, что ей делать. Некоторые, став в одном месте, на-чинали менять место стойки, становились сбоку и т. п. Доон совершенно прав, утверждая, что дичь, брошенная собакой, отозванной от стойки, постарается удрать. Примеров из отчетов привести можно много. Прочтите историю с Микадо в Ежегоднике О.Л.П.С. 1915 г., когда после двукратного отзыва его со стойки, на месте стойки дичи не оказалось.
Точно также я отношусь отрицательно к включению в число выясняемых и особо оцениваемых качеств анонса.
Анонс, т.е. самостоятельный отход собаки со стойки в том случае, если собака не видит вблизи себя охотника, приход к охотнику и такое поведение собаки перед охотником, из которого ясно видно, что собака зовет охотника к месту стойки, и новая стойка по той же птице - есть высшее проявление ума собаки, полного сознания собакой значения ее и охотника в деле добывания птицы и соответствующий этому сознанию образ действий. Такой анонс явление чрезвычайно редкое. Такой анонс, результат природных качеств, - образовать его у собаки дрессировкой нельзя, и вся работа дрессировщиков в этом направлении, обычно выражающаяся в отзыве со стойки свистком спрятавшегося от собаки охотника, приводит к тому, что у собаки исчезает твердая стойка и происходит нечто в роде того, что, например, описал А. В. Столяров в судейском отчете по испытаниям О.Л.П-С. в классе многопольных в Гатчине в 1907 году. Разбирая работу «Спота» Нератова, отчет продолжает:
«Спот» слишком легко отходит от стойки самостоятельно, владелец заявлял, что «Спот» анонсирует, но нельзя же серьезно называть анонсом, когда собака стоит в открытом поле, видит и чувствует за собой шагах в 50 владельца, бросает стойку и подходит к ногам. «Спот» это проделал несколько раз.
Вообще анонс следовало бы исключить из правил, испытать собаку на анонс можно на состязаниях при особо благоприятных обстоятельствах, да и то при том обилии дичи, которое имеется в Гатчине, всегда будет сомнительным. Порождает же этот параграф весьма нежелательные явления. Профессионалы видят в нем удобную лазейку. Мы это видели на настоящих испытаниях, да вероятно и раньше это замечалось. У дрессировщика Радушина «Прайд» ушел в лес и упорно не желал показаться на свисток; когда же собака вернулась спустя некоторое время, было заявлено, что собака пришла с анонсом, но когда его направили вновь к месту предполагаемого анонса, егерь опять собаку потерял и птицы найдено не было; то же проделывали и другие егеря».
В Псов, и Руж. Охоте 1904 г., на стр. 464 - 5 был подробно описан В. Финогеновым редкий случай действительного анонса. В своем примечании к этому описанию К. В. Мошнин пишет: «Насколько редко анонс встречается, достаточно припомнить, что Н. Г. Бунин, охотившийся в свою долгую жизнь столько, сколько немногим придется охотиться, видел анонсирующую собаку только один раз и оставил нам чудное поэтическое описание этого случая», и затем добавляет: «И как же много надо наивности, чтобы ставить анонс в число требований от собак в обстановке полевых испытаний».
Не будем же наивны и введем в наши правила вышеприведенный последний отрывок моего наставления по 6-й графе, который удержит дрессировщиков от порчи у собак стойки, а если собака покажет на испытании действительный анонс, то судьи всегда смогут постановкой высокого балла по 6-й графе за ее ум правильно оценить это качество и особо отметить его в своем подробном отчете.
XIV.
Мне кажется, что все важнейшие вопросы правил испытаний мною были поставлены и предложены на ваше утверждение ответы на них.
В тезисах к моему докладу выделены еще два вопроса.
Первый - о том, на каких местах должны производиться испытания.
Почитайте из года в год отчеты о ленинградских испытаниях, обычно происходящих в мало открытых местах, и вы поймете, что необходимо поставить, как абсолютное требование, правила, что «испытания должны производиться на открытых местах, где может быть видна вся работа собаки». Без этого условия, испытания являются ни чем иным, как гаданием судей по некоторым уловленным моментам о том, что произошло в кустах. Какие тут бывают ошибки, разногласия, какое поле для громких замечаний владельцев собак и егерей и зрителей о том, что будто бы произошло в кустах и чего судьи не видели. В создающейся таким путем нездоровой атмосфере еще трудней разобраться в том, чего не видишь и что только предполагаешь.
Обычно говорят, что открытых мест с дичью нет, что их негде взять.
Позвольте настаивать, что это неверно, что такие места есть и что это болото, где водится в августе и сентябре болотная дичь. Кусты на таких болотах всегда редкие, их мало, они мелкие и во всяком случае много совершенно открытого пространства.
Это обстоятельство служит отчасти основанием второго устанавливаемого мною правила: «испытания должны производиться по преимуществу по болотной дичи, но с учетом работы по каждой случайно оказавшейся в сфере работы данной собаки дичи». Это второе положение имеет под собою еще другие самостоятельные основания: болотная дичь держится в августе и сентябре большей частью в одиночку, подымается во всяком случае не выводком, меньше дает следа, чем лесная и полевая дичь, пахнет достаточно сильно, после подъема садится обыкновенно недалеко, на виду и дает возможность математически определить расстояние, на котором собака причует ее.
Подходящие болота есть. Мои земляки ленинградцы не находят их вблизи себя, но это в значительной степени потому, что они не любят их находить. Москвичи же всегда находили. Если испытания устраивать в конце августа нового стиля, то птицы всегда будет достаточно.
Опыт нынешнего года Всекохотсоюза показывает, что есть нейтральное место вблизи Бологое, где естественные условия в связи с объявлением с весны заказника и надлежащей организацией охраны этого заказника гарантируют надлежащее место для производства испытаний согласно выставленным мною тезисам.
Еще два слова о необходимости учитывать работу по всякой оказавшейся в сфере работы собаки дичи. По этому вопросу у судей часто возникали споры, в виду отсутствия соответствующего указания в правилах. Я решаю его в указанном смысле потому, что испытания должны заключаться в работе собаки, как на охоте, где стреляется всякая оказавшаяся дичь, если по времени охота на нее уже открыта. Кроме того, у судей неминуемо запечатлеется в их памяти впечатление от работы по всякой дичи и нет разумных оснований к запрещению учесть это впечатление в оценке собаки.
Таким образом, я предлагаю вам:
1) взять за основу правила испытаний Всекохотсоюза;
2) внести в них все те поправки, которые: а) или прямо уже в окончательной форме
формулированы мною в моем докладе, как, напр., определение цели испытаний, оценочную
таблицу и все объяснения к ней, определение места испытаний и рода дичи, по коим испытания
формулированы мною в моем докладе, как, напр., определение цели испытаний, оценочную
таблицу и все объяснения к ней, определение места испытаний и рода дичи, по коим испытания
должны производиться, и т. д. или же б) вытекают из доложенных мною соображений, как, напр., уничтожение правил § 37 Правил Всекохотсоюза, как остатка парной состязательной системы, исключение из § 36 словесных пояснений баллов и т. п.;
3) расположить весь полученный таким образом и тщательно проредактированный материал в известной логически-последовательной системе, с делением на главы и §§, дополнив ее новой последней главой об оценке дрессировщиков и наградах им, содержание которой вы установите после доклада тов. Кулешова.
Р.Гернгросс
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
по докладу о правилах полевых испытаний легавых подружейных собак.
Организационный Комитет поручил мне единолично составить доклад о правилах полевых испытаний легавых подружейных собак. Ни о каких содокладчиках мне ничего, при этом поручении, не было сказано. В разосланной всем печатной программе съезда точно также я был указан единственным докладчиком по этому вопросу. И уже на самом съезде в порядке распределения очередей я узнал, что по тому же самому вопросу предполагается еще три доклада, которые и были прочитаны тотчас после моего доклада.
Благодаря такому организационному порядку, все доклады оказались совершенно между собою не согласованными и каждый последующий докладчик, несмотря на то, что он выслушал мой доклад, совершенно игнорировал его и приводил в защиту своих положений все те доводы, которые были мною подробнейшим образом в моем докладе разобраны и, смею думать, опровергнуты, совершенно не считаясь с моими возражениями и не только не опровергая их, но даже и не упоминая о них.
При таком положении вещей мне чрезвычайно трудно с организационной точки зрения построить свое последнее слово так, чтобы сберечь время съезда и в то же время, не повторяя того, что вы от меня уже слышали, не дать пройти без разбора и надлежащего отпора тому, что угрожает, по моему крайнему разумению, правильной постановке полевых испытаний.
Позвольте надеяться, что вы помните мой доклад и все мои аргументы против тех из положений, вы-ставленных содокладчиками, т.т. Рази, Лебедевым-Крыфштовичем, Басниным, которые выставлялись в литературе и практике другими лицами, ранее их. Я эти аргументы разбирал и опровергал, а товарищи содокладчики этих моих аргументов не разбирали и не опровергали. Поэтому я считаю, что мною последнее слово по таким отдельным вопросам, где имеется указанное положение, уже сказано и повторяться не стану.
Все же, что есть нового в выслушанных вами после моего докладах и что было сказано немногочисленными моими прямыми оппонентами, я постараюсь привести в систему и подвергнуть перед вами надлежащему разбору.
Самым важным из того, что было здесь сказано, я считаю призыв скок'совцев к научной постановке дела полевых испытаний и упрек в ненаучной постановке их в правилах Всекохотсоюза, которые в основе защищаю и я.
Этот призыв я приветствую самым искренним и горячим образом. До этого призыва, составляя свой доклад, я полагал, что иду научным путем. Я старался собрать как можно больше фактов из моих личных наблюдений, из наблюдений ряда опытных, способных научно мыслить охотников, делившихся со мною этими наблюдениями, наконец, из доступной нам литературы по работе легавой подружейной собаки как на охоте, так и на испытаниях; я изучил и рассмотрел все системы испытаний и состязаний, применявшиеся в России, прочел огромное количество отчетов о них. Подверг весь этот материал проверке и доступной мне критической оценке и постарался найти и вывести из всего этого очищенного фактического материала некоторые общие положения, которые и поставил затем в основу защищаемого мною построения правил полевых испытаний. Я полагал, что это научный подход к делу.
Тов. Рази держится иного мнения. Он признает научным только такой способ испытаний, который сводится к производству наблюдений над опытом, искусственно поставленным в таких условиях, при которых «случай» совершенно исключается.
И вот он такой способ предлагает, правда, в весьма общих, часто туманных чертах. Я не стану этого способа т. Рази разбирать во всем его объеме, во-первых, потому, что он не выражен им в форме конкретных правил, а во-вторых, и главным образом потому, что этот способ практических целей не достигнет. Мы стремимся найти испытаниями как можно больше производителей, а для этого надо испытать как можно больше собак, и испытаний устраиваются во всех концах СССР. Тов. же Рази предполагает обставить испытания так, что одна собака будет испытываться не менее целого дня и до целой недели включительно. Позвольте не делать подсчетов, чтобы просить вас признать, что это при громадных затратах даст в течение августа и половины сентября при беспрерывной ежедневной работе на опытную станцию Рази не более 15 испытанных собак. Количество, не соответствующее ни труду, ни времени, ни деньгам, которые придется затратить.
Далее, вот какое еще обстоятельство. Ну, скажем, чтобы получить и 15 научно совершенно испытанных собак, быть может и стоило бы и поработать и потратиться в самых широких размерах. А вот есть ли у нас гарантия в том, что способ т. Рази действительно научный.
Мы выслушали лекцию проф. Серебровского. Вспомните ее, и вы согласитесь, что в области наследственности по данным опытной биологии до научной постановки испытаний еще огромная дистанция, нужна еще масса исканий, опытов, а пока есть гадания, и неизвестного больше, чем твердого и узнанного.
Искать нужно, и чем больше людей, годных для этого, будут этим заниматься, тем лучше, но начатки исканий и первые проблески знания класть в основу целой системы испытаний и отбрасывать то, что дает удовлетворительные, хотя и не вполне совершенные результаты, это значит рисковать очень многим, может быть, всем делом собаководства.
Какой бывает вред от слишком быстрого применения в широких размерах еще недостаточно проверенного метода или средства, вы, вероятно, знаете, а я потерял близкого мне человека, благодаря Шпенглеровской «ika» в области лечения туберкулинами.
Наконец, я позволю себе высказать сомнение и в правильности приемов т. Рази с точки зрения их научности.
В самом деле, оспаривая цифровую, вернее числовую правильность 100-балловой таблицы, т. Рази указал, что балл 25 за чутье безотносительно слишком велик, что судьи всегда вертятся около 16 - 20, как дипломных баллов, и в доказательство сего утверждал, что при анализе судейских отчетов, - а он их рассмотрел очень много, - он ни разу не встретил за чутье балла менее 9.
Проверим этот научный прием т. Рази.
Прежде всего, на испытания представляют не хлам, а собак, во всяком случае, годных для охоты, и по общему правилу егерь откажется работать над собакой, которой даже 9 нельзя поставить за чутье. Поэтому, если бы дело обстояло со стороны фактов и так, как это нарисовал т. Рази, то его положение еще нельзя было бы считать доказанным. Но самое главное, что т. Рази расходится с фактами. У меня случайно лежит под рукой часть отчета за 25 лет Московского Общества, в которой помещены таблицы оценок первопольных за 6 первых лет, - всего, если не ошибаюсь, 39 собак. У семи из этих 39 стоит за чутье менее 9, есть даже 4 балла, т.-е. около 17% имеют балл менее 9. Согласитесь сами, что такой способ установления фактов, из которых делается основной вывод, едва ли может быть признан научным.
Затем т. Рази, вопрошая и игнорируя ответы, данные на его вопросы в моем докладе, чем судьи руководствуются в постановке балла за чутье, кроме своего произвола, рассказал нам, как в Гатчине, при введении балловой системы (а это было сделано в 1909 г.), судьи и публика сговорились и ставили отметки каждый отдельно и затем сравнили и оказалась громадная несообразная разница. Когда т. Рази окончил доклад, я послал ему записку, прося указаний, откуда он почерпнул эти сведения. Он мне письменно ответил: «из того номера «Ежегодника» О. Л. П. С. (года не помню), где очерк истории испытаний за 25 лет». Этот номер случайно оказался у меня в портфеле. Я передал его т. Рази и просил указать соответствующее место. Через полчаса я получил книгу обратно с заявлением, что там такого указания нет; при этом т. Рази рекомендовал мне обратиться за сведениями к т. Шестакову, что я исполнил. Т. Шестаков ответил, что случая, рассказанного т. Рази, он не знает. Я продолжал проверку далее. Балловая система была введена в Гатчине в 1909 г. и на следующий год отброшена. Из судивших в Гатчине в 1909 г., жив сидящий в Президиуме Б. Д. Востряков. Он на мой вопрос ответил, что ничего подобного не было. После этих проверок я позволю присоединить и мой голос: не только не было (в 1909 г. я также на испытаниях был), но и не могло быть, ибо судьи, серьезно относящиеся к своей задаче, не могли пойти, при исполнении своих обязанностей, на такой эксперимент. Вот вам второй образчик «научного» метода т. Рази. Скажу тут же, что по моему громадному опыту в судействе, я утверждаю, что не только между опытными судьями, уже судившими вместе, но и при всяком новом судье, часто из другой школы, разница в баллах всегда ничтожная, не более 1 балла, и в большинстве случаев баллы ставятся одни и те же. Кроме того, если баллы разные, то всегда есть основание, большею частью в том, что не все судьи в работе данной собаки все видели одинаково хорошо, а бывает разница и принципиальная, где идет большой спор из-за одного балла. Но это бывает редко и из своей практики я могу указать на один случай (см. отчет о работе «Букана» в Моск. Обществе за 1911 год).
Так вот, возвращаясь к научному методу т. Рази, я прошу вас не итти на тот путь, на который вас зовет т. Рази. Как» ни много недостатков в нашей системе одиночных испытаний с балловой системой, - она сильно помогает отбору производителей, она доступна в условиях денежных средств, времени и места, которыми мы располагаем, и она имеет широкое массовое значение и применение.
Подождем, пока пытливые исследователи не накопят побольше действительно научных данных, и только тогда перейдем на новую систему, когда ее реальные осуществимые преимущества станут ясны; а теперь пока мы и системы в виде правил, инструкций и т. п. еще не видели, а слышали только некоторые фразы о научности, останемся верны отстаиваемой мною системе.
Второй, выдвинутый содокладчиками, важный вопрос- это вопрос о спортивном характере наших испытаний, об отсутствии связи между ними с действительными условиями охоты в СССР, о пригодности наших «собачек» для барской забавы и т. д. Словом, и вопрос и ответ так резко и даже больше - ненужно резко поставлены в докладе Лебедева-Крыфштовича.
На всем протяжении моего доклада я каждый отдельный вопрос системы испытаний, начиная с цели испытаний, проводил сквозь призму охотника вообще и добавочно усиленно - охотника промысловика. Я боюсь отымать у вас время повторением уже сказанного и прошу вас вспомнить, что я говорил о цели испытаний, исходя именно из того, что наш Союз охотников есть промысловая кооперация; как я аргументировал одиночную систему именно тем, что мы все теперь нормально в среднем охотимся с одной собакой одновременно; как я возражал против системы состязаний именно потому, что эта система преследует спортивные цели; как я объяснил необходимость графы «стиль и красота работы» для испытаний промысловой кооперации; как я всюду и везде настаивал, что испытания должны производиться в нормальных средних условиях охоты.
Если вы все это вспомните, то вы согласитесь со мною, что отстаиваемая мною система испытаний преследует и достигнет чисто охотничьей цели - дать охотнику, и промысловику, и непромысловику, - производителя настоящей охотничьей собаки в наших русских условиях охоты с легавой подружейной собакой.
Лебедев-Крыфштович глубоко неправ по существу. Каждое слово этого доклада свидетельствует об отсутствии у автора всякого опыта в деле испытаний, при полном незнании литературы вопроса и крайней самоуверенности автора. Но слушать этот доклад было тяжело и больно не по этой причине,- все мы ошибаемся, - а потому, что этот доклад насквозь проникнут стремлением посеять рознь в нашей среде охотников, стремлением разделить нас на два лагеря. К счастью, докладчики в этом сильно запоздали.(Продолжение следует...)